Житие святых. |
Написал Administrator | |
15.02.2011 | |
Житие святых. Праведный Филарет Милостивый. Сорок мучеников Севастийских. Преподобный Досифей. Праведный Филарет Милостивый (Память его празднуется 1/14 декабря.) Праведный Филарет жил в деревне Амния в Пафлагонии, в Малой Азии. Он женился на девушке по имени Феозва из родовитой и богатой семьи, и у них родилось трое детей — сын Иоанн и две дочери. Бог благословил Филарета и во всем даровал ему изобилие: огромные стада, плодородные земли, полные закрома и множество слуг, так что он был одним из самых богатых людей в своей стране и самым добрым — подавал нищим, кормил голодных и принимал у себя в доме странников, а если кто-нибудь просил у него вола, или осла, или коня, или одежду, или пищу, то он отдавал с радостью. От такой щедрости он понемногу стал беднеть, но не изменял своему обычаю. Настало время, когда у Филарета остался только дом да поле, а все земли, сады и огороды разделили между собой соседи: кто выпросил, а кто и просто так забрал. И стада свои он потерял — тогда на Пафлагонию напали персы и увели всю его скотину; уцелели только пара волов, конь и корова. Как-то раз Филарет пошел на поле — работает и благодарит Бога, что по заповеди Господней в поте лица добывает свой хлеб. А в тот день у одного бедного крестьянина издох вол, на котором он пахал; скотина была чужая, и надо было отдавать ее хозяину. Крестьянин очень огорчился и подумал: “Как жаль, что Филарет обнищал! Раньше стоило только попросить, и он бы мне помог. Ну, все равно, пойду к нему — он меня хоть пожалеет”. Услышав о несчастье, святой бросился выпрягать одного из своих волов. — Как же ты отдаешь вола из упряжки, — удивился крестьянин, — ведь у тебя нет другого? — Есть, есть дома еще один, бери, брат,— ответил Филарет и пошел домой. Жена встретила его у ворот и спросила: — Где второй вол? — Пока я отдыхал, он ушел — может, заблудился, а может, кто его увел, не знаю. Феозва расстроилась и отправила сына на поиски. Мальчик обошел всю деревню и наконец нашел пропажу у бедного крестьянина. — Как ты смел запрячь чужого вола? — закричал Иоанн. — Где ты его взял? Это отец потерял — отдавай сейчас же! — Не сердись, я ничем не провинился перед вами. Твой отец, святой человек, пожалел меня и сам отдал мне его.— И крестьянин рассказал, как все было. Смутившись, мальчик пошел домой. Феозва страшно рассердилась и долго ругала мужа, укоряя его, что он не думает о семье. Через несколько дней подаренный вол наелся какой-то ядовитой травы и издох. — Согрешил я перед тобой и перед твоими детьми,— сокрушался крестьянин. — Видно, не надо было мне брать твой подарок. Филарет тут же привел второго вола и сказал: — Бери, брат, веди его к себе. А то я уезжаю и не хочу, чтоб рабочая скотина без меня разленилась. В скором времени Филарет отдал воину, которому надо было явиться в полк в полном боевом снаряжении, своего коня, и тогда от всего богатства остались у него только корова с теленком, осел и несколько пчелиных ульев. Однажды к нему пришел бедный крестьянин из дальней деревни. — Я слышал, что твои подарки приносят в дом богатство,— сказал он.— Дай и мне, как благословение, теленка из твоего стада. Блаженный с радостью исполнил его просьбу, пожелав, чтобы Господь во всем ниспослал крестьянину изобилие, и они распрощались. Корова, не найдя теленка, стала жалобно мычать. Узнав, что произошло, все домашние очень огорчились, а Феозва расплакалась. — Сколько еще нам терпеть! — рыдала она.— Мало ты над семьей издевался, так теперь и скотину не пожалел, отнял теленка у матери! И кого ты осчастливил? У него теленок издохнет, а у нас корова будет реветь — всем только хуже. Хозяин побежал за крестьянином и закричал: — Вернись, брат! Корова наша мучается без теленка, мычит у ворот! Тот грустно подумал: “Видно, я недостоин получить от этого праведника и малую скотинку”,— и повернул обратно. — Брат, вот жена говорит, что я нехорошо поступил, разлучив теленка с матерью, и она права. Бери вместе с теленком и корову и ступай с миром. Господь да благословит тебя, и пусть у тебя будет такое же стадо, как раньше было у меня. Счастливый крестьянин пошел домой. И в самом деле через несколько лет у него было огромное стадо. Наступил голодный год. Праведник обнищал до крайности; он отправился к своему другу в дальнюю деревню, взял у него взаймы шесть мер пшеницы и довольный вернулся домой. Когда все наелись и хозяин прилег отдохнуть с дороги, к ним постучался нищий и попросил подаяния. Филарет встал и пошел к жене, которая в это время просеивала зерно. — Я бы хотел дать этому человеку меру пшеницы, — сказал он. — Сперва дай нам с детьми по одной мере, да служанке одну, а если останется что-нибудь, отдавай кому хочешь,— ответила она. — Ты забыла про мою долю! — рассмеялся Филарет. — Зачем тебе еда? Ты ведь у нас ангел, а не человек! — рассердилась Феозва. Он насыпал нищему две меры пшеницы. Тогда жена сказала с сердцем: — И третью насыпай, очень уж у тебя много зерна! Филарет так и сделал, а оставшееся забрала Феозва. Когда все было съедено, она выпросила у соседей взаймы полхлеба, сварила похлебку из лебеды и накормила детей, а мужа не стала даже звать к столу. Услышав, что Филарет бедствует, один из старых друзей прислал ему сорок мер пшеницы и обещал прислать еще столько же, когда хлеб кончится. Жена сразу же перестала сердиться, она кротко попросила выделить им с детьми часть. “А со своей долей делай что хочешь”, — добавила она. Святой взял себе пять мер зерна и в два дня все раздал нищим. Феозва снова стала злиться и решила есть с детьми тайком от мужа. Однажды он вошел к ним, когда они обедали, и сказал: — Дети, накормите меня — пусть не как отца, а хоть как странника. Они засмеялись и пустили его к столу. Когда у Филарета из всего имущества осталось несколько пчелиных ульев, он начал кормить медом нищих, и его запасы быстро истощались. Домашние, видя, что скоро им самим нечего будет есть, опустошили последний улей. Настал день, когда он привел на пасеку нищего, открыл улей, а там ничего не оказалось. Тогда блаженный снял с себя верхнюю одежду и отдал бедняку. — Где одежда? — спросила его жена, когда он пришел домой. — На пасеке оставил,— ответил Филарет. Феозва перешила ему одежду из своего платья, и так он и ходил. В те времена в Византии правила благоверная царица Ирина с сыном Константином. Когда Константин достиг совершеннолетия, ему стали подыскивать невесту — красивую, с добрым нравом и благородного рода. По всей стране разослали гонцов. Дошли посланные и до пафлагонской деревни Амния. Большой, красивый дом Филарета был виден издалека, и гонцы сразу направились к нему, решив, что там живет богатый и знатный человек. Хозяин обрадовался гостям, вышел им навстречу, низко поклонился и пригласил в дом. — Феозва,— позвал он жену,— приготовь нам хороший ужин, ведь люди пришли издалека — и какие хорошие люди! — Откуда я вам возьму ужин? У нас ничего нет — лебеду могу сварить, и то без масла. Не помню уже, когда мы ели масло...— ответила она. — Ты только огонь разведи и сотри пыль с парадного стола из слоновой кости, а Бог, дающий пищу всему живому, пошлет и нам праздничную еду для гостей,— сказал ей Филарет. И правда, стоило ей развести огонь, как один за другим стали приходить соседи; они принесли хлеб и вино, баранину, телятину, кур и разные вкусные вещи. — У моей старшей дочери есть три дочки, — сказал Филарет.— Они всегда сидят в своей комнате и не выходят к чужим. Но если вы хотите с ними познакомиться, я вас провожу. Гонцам приглянулись смиренные и красивые девушки. Они не стали искать других невест, а выбрали старшую внучку Филарета, по имени Мария — она была высокая и больше всех подходила царскому сыну, — и вместе с родителями, дедом и со всеми родственниками повезли в Константинополь. Царю представили на выбор десять красивых и благородных девиц, собранных со всей страны. Все они были знатнее и богаче нищей Марии, но, глядя на них, она не смущалась и не унывала, а полагалась на волю Божию и на молитвы своего деда. Ее ввели к Константину последней, вместе с родными; все отметили красоту и скромность девушки. От смущения она раскраснелась, еще больше похорошела и так понравилась царю, что он сразу обручился с ней. Одну сестру Марии просватали за царского придворного, другую за правителя лангобардов; а семью своей невесты Константин осыпал почестями и подарками. Теперь жена и все домашние Филарета просили у него прощения за прошлые обиды и благодарили за то, что ради его милостыни Господь послал им такой почет и богатство. Все обрадовались и начали хлопотать, а блаженный старец пошел по округе собирать нищих, прокаженных и калек. Собрав человек двести, он привел их к дому, оставил у ворот и спросил своих домашних: — Дети мои, все ли у вас готово? Гости уже пришли. Как же были изумлены жена и дети Филарета, когда вместо царя и придворных в дом вошли нищие и убогие. Многим не хватило места за столом, и им пришлось сесть на пол. Увидев, что хозяин тоже уселся на полу и ухаживает за гостями, домашние поняли, Какого Царя он имел в виду — что это Сам Царь Небесный пришел к ним в дом. Свою часть имения, пожалованного Константином, Филарет Милостивый продал и раздал нищим; когда царь узнал об этом, он стал давать ему на милостыню много золота, так что праведник никогда больше не нуждался в деньгах. Он, хотя и был дедом царицы, не пожелал никакого титула, ни сана, не носил дорогой одежды и золотого пояса, а жил в смирении, исполняя заповеди Господни. Получив извещение от Бога, что ему скоро предстоит умереть, Филарет тайно пришел в монастырь в Константинополе и там, благословив жену, детей и внуков, преставился ко Господу. О нем плакали все от царя с царицей до последнего нищего, потому что не было в той стране второго такого милостивого человека. После кончины мужа Феозва отправилась на родину и пожертвовала много денег на посстановление церквей, разрушенных персами. Она устроила монастыри, приюты для странников, больницы и богадельни, а потом вернулась к своей внучке царице Марии в Константинополь, где и скончалась с миром, и похоронили ее возле гробницы праведного Филарета. Сорок мучеников Севастийских (Память их празднуется 9/22 марта) Когда в древние времена бывали гонения на христиан, языческие правители заставляли всех приносить жертвы идолам — ив первую очередь это касалось христиан-воинов. В римском войске в полку, который стоял в армянском городе Севастия, служили сорок друзей, очень смелых и доблестных воинов и настоящих христиан; конечно, они отказались приносить жертву языческим богам. Их посадили в тюрьму. Вечером, когда они пели псалом “Живый в помощи Вышняго”, им явился Сам Господь, укрепляя их на предстоящие страдания. Семь дней друзья провели в темнице, а потом их повели на суд. — Чего нам бояться? — сказал товарищам воин по имени Кирион. — Бог всегда помогал нам в сражениях. Помните, какой был бой, когда все наши полки бежали, а мы остались одни посреди врагов? Как мы помолились Богу и вырвались из окружения? И ведь никто из нас даже не был ранен! А теперь с нами воюет всего один невидимый враг — сатана. Нас-то сорок, где ему победить? Помолимся от всего сердца Господу! И они, как всегда идя в бой, запели псалом “Боже, во имя Твое спаси мя”. На судилище правитель велел бить воинов камнями, но слуги, швыряя булыжники, попадали друг в друга. Тогда он сам прицелился в одного из мучеников — но угодил в военачальника, гонителя христиан, и разбил ему лицо. Мучеников повели к озеру неподалеку от города и раздетых поставили на лед. Была зима, и стоял лютый мороз с ветром. На берегу нарочно затопили баню, чтобы тот, кто не вынесет пытки и отречется от Христа, мог согреться. Вечерело, и мороз усиливался. Тела христиан быстро покрывались ледяной коркой. И один не выдержал: он побежал прочь от товарищей к жарко натопленному дому. Но едва ступив на порог бани, несчастный упал замертво и растаял, как воск. — Господи, Тебя хвалит вся тварь, огнь, град, снег, лед и дыхание бури, — пели мученики. — Услышь нас, да не потопит нас буря водная, помоги нам, Боже Спасе наш! И внезапно их словно солнцем осветило. Свет был теплый, как летом, он растопил лед и согрел воду. Стражи на берегу спали, только один слушал, как они молились, и размышлял — почему эти люди все еще живы? Тут он увидел какой-то необыкновенный свет, льющийся с неба, — это на головы святых спускались тридцать девять сверкающих венцов. — Почему тридцать девять? — подумал стражник.— Ведь воинов было сорок. — И понял, что сорокового венца нет, потому что один из них не выдержал испытания. Тогда стражник сбросил с себя одежду и побежал по льду, крича: — Я тоже христианин! Встав рядом со святыми, он взмолился: — Господи Боже, верую в Тебя! Причти меня к их числу и сподоби пострадать с Твоими рабами, чтобы и я был достоин Тебя. Так восполнилось число сорока мучеников. Дьявол, видя, что ему не удалось взять над ними верх, принял образ человека и громко стенал: — Горе мне! Эти люди победили, что мне теперь делать? Сожгу их тела и брошу в воду, чтобы ничего от них не осталось! Наутро правитель и военачальники пришли к озеру и изумились и разгневались, увидев, что христиане живы. Правитель велел молотом разбить им голени, отчего святые и предали души Богу. Их тела привезли на берег реки и сожгли там, а кости бросили в воду. Но Господь не попустил, чтобы погибла хоть одна частица святых мощей. Через три дня сорок мучеников явились во сне Севастийскому епископу Петру и сказали: — Вынеси нас ночью из реки. Когда в темноте их вынимали из воды, останки мучеников сияли, как звезды, и то место, где лежала хоть самая маленькая частица, освещалось Божественным светом. Так и все страдавшие за Христа и получившие от Него венцы, сияют в мире, как светила, на спасение всем верующим в Отца и Сына и Святого Духа. Преподобный Досифеи (Память его празднуется 19 февраля/4 марта) В те времена, когда в пустынях Палестины, Сирии и Египта процветали монастыри и подвизались отшельники, в одном городе жил юноша по имени Досифеи. Родителей у него не было, и он воспитывался в доме своего родственника, богатого и знатного военачальника. Приемный отец любил его и заботился о нем, так что Досифей ни в чем не нуждался. Только он никогда не слыхал слова Божия. Однажды слуги заговорили при нем о Иерусалиме. Досифею захотелось побывать там, и он стал просить, чтобы его отпустили в святой град. Отказа ему ни в чем не было, и вскоре юноша отправился в Палестину. В Гефсимании он увидел изображение Страшного суда. Досифей с изумлением разглядывал грешников и геенну огненную, как вдруг заметил, что он не один — рядом стояла Женщина в багряном покрывале. Она заговорила с ним об адских муках и о грехах; Досифей, в жизни не слыхавший ничего подобного, молча внимал каждому слову. — Госпожа, а что делать тому, кто не хочет попасть в ад? — наконец спросил он. — Постись, не ешь мяса и часто молись,— ответила Она и стала невидима. Досифей кинулся искать Ее, все обошел — но больше не встретил Пречистой Богородицы. Он стал свято соблюдать полученные заповеди, так что его спутник, друг военачальника, забеспокоился, как на это посмотрят родные юноши. А простые воины сказали Досифею: — Так, как ты, мирские люди не живут; если хочешь поститься и молиться, иди в монастырь, там спасешься. Досифей не знал, что такое монастырь, и ответил: — Ведите меня, куда хотите, сам я не знаю, куда идти. Его отвели в монастырь аввы Серида. Авва позвал к себе преподобного старца Дорофея и сказал: — Вот, отче, привели ко мне юношу. Говорят, он хочет жить в обители; боюсь, как бы не оказалось, что он убежал из дому и что-нибудь украл,— уж очень он не похож на тех, кто поступает в монастырь. Поговори с ним. Как авва Дорофей ни расспрашивал юношу, он на все получал ответ: — Хочу спастись. Тогда старец сказал авве Сериду: — Отче, прими этого юношу, ничего дурного в нем нет. — А ты, отче Дорофей, возьми его к себе, — ответил игумен. Преподобный Дорофей по смирению не хотел принимать ученика, но оказал послушание монастырским старцам и взял Досифея к себе. В первый день, когда пришло время обедать, отец Дорофей сказал юноше: — Ешь досыта, потом скажи мне, сколько ты съел. — Отче, я съел целый хлеб и еще половину,— сказал Досифей, пообедав. — И хватило тебе? — спросил старец. — Ты не голоден? — Я сыт,— ответил юноша. — Завтра раздели половину еще пополам и съешь целый хлеб с четвертью, — сказал старец. На следующий день после обеда авва Дорофей спросил ученика: — Досифей, ты голоден? — Немного,— ответил тот. Через несколько дней старец снова спросил юношу, хватает ли ему еды. — Да, отче, за твои молитвы я не чувствую голода. — Тогда ешь хлеб и полчетвертушки,— велел авва. И так с Божией помощью мало-помалу Досифей стал довольствоваться малым ломтем хлеба; ведь и в еде бывает привычка — кто сколько привыкнет, столько и ест. Досифей во всем слушался своего старца и каждое его слово исполнял как приказание. В первое время юноша очень громко разговаривал, авва Дорофей однажды сказал ему в шутку: — Ну, Досифей, тебе надо вина принести! Ученик пошел, принес полную чашу вина и хлеб и поставил перед старцем, ожидая, что тот благословит еду и питье. Отец Дорофей удивленно посмотрел на него и спросил: — Чего ты хочешь, Досифей? — Ты велел принести вина — благослови, — отвечал тот. — Неразумный,— сказал старец,— я сказал про вино, потому что ты кричишь, как пьяный дикарь. Досифей поклонился старцу в ноги, унес вино и с тех пор говорил тихим голосом. Однажды он пришел к преподобному Дорофею и попросил объяснить ему одно место из Священного Писания. Старец же не хотел, чтобы Досифей входил в толкование Писаний, но считал, что ему лучше быть в смирении, и, когда ученик задал ему вопрос, он ответил: — Не знаю. Досифей пришел в другой раз, и снова старец сказал: — Не знаю. Иди спроси игумена. Ученик нимало не колеблясь направился к авве Сериду. А преподобный Дорофей успел заранее предупредить его и попросил, когда придет Досифей и начнет расспрашивать о Писании, побить юношу. — Ничего не знаешь, так молчи! Как ты смеешь спрашивать? — ругал авва Серид Досифея.— Тебе ли разбирать Священное Писание? — И, побив его, отпустил. Ученик смиренно принял побои и, вернувшись к старцу, показал ему на свои щеки, красные от пощечин, и сказал: — У меня и на спине есть след от удара. Досифей был тихий и старательный. Вместе с преподобным Дорофеем он нес послушание в монастырской больнице, и больным нравилось, как он работает, потому что юноша все делал тщательно и чисто. Но иногда случалось, что он раздражался на больных п говорил гневные слова; после этого он все бросал и, плача, уходил в кладовую. Его утешали, но он не успокаивался. Тогда братия отправлялись к старцу Дорофею. — Отче, пойди узнай, что с Досифеем, почему он так рыдает,— говорили монахи. Авва Дорофей шел в кладовую. — Что с тобой? — спрашивал он. — Прости меня, отче, я рассердился и нехорошо отвечал брату. — И не стыдно тебе, — укорял старец ученика, — сердишься, плохо разговариваешь с братом... Разве ты не знаешь, что тем самым обижаешь Христа? Досифей низко опускал голову и ничего не отвечал. Когда старец видел, что юноша наплакался, он тихо говорил ему: — Господь простит тебя, вставай, с сегодняшнего дня положим начало исправлению. Будем стараться, и Бог поможет. Получив прощение как от Самого Господа, Досифей радостно вскакивал и шел к больным. Скоро в больнице к этому привыкли, и если Досифей плакал, то все знали, что он кого-нибудь обидел. Тогда братия сразу шли к старцу и говорили: — Отче, иди в кладовую, там есть для тебя работа. Старец стыдил и утешал ученика, и снова тот вставал и с верой возвращался на свое послушание. Досифей очень хорошо перестилал постели. Когда мимо него проходил авва Дорофей, юноша говорил ему: — Отче, мне пришло на мысль, что я хорошо стелю постели. — Удивительное дело! — отвечал старец. — Ты неплохой слуга и отлично заправляешь постели — вот только хорошим иноком никак не станешь. Преподобный Дорофей не позволял своему ученику привязываться к вещам. Когда Досифею нужна была но- вал одежда, старец благословлял шить ее самому, и юноша с усердием принимался за работу. — Готово? — спрашивал старец. — Да, отче, — отвечал Досифей. — Хорошо получилось. — Пойди отдай брату или вон тому больному. И Досифей с радостью слушался. Однажды из кузницы принесли хороший нож. Досифей взял его и понес показывать своему авве. — Вот, отче, я взял для больницы, если благословишь, потому что уж очень он хорош. — Досифей, тебе так хочется иметь этот нож? — спросил преподобный.— И не стыдно тебе, что ты будешь его рабом, а не Божиим? Досифей стоял, опустив голову. — Отнеси нож в больницу, положи и не прикасайся к нему,— велел старец. Ученик так и сделал — и ни разу не прикоснулся к ножу, хотя другие больничные служители им пользовались. Никогда юноша не прекословил и не обижался на своего отца духовного, а с радостью делал все, что тот говорил. Досифей недолго прожил в монастыре — всего пять лет: он заболел чахоткой и приближался к смерти. Кто-то сказал ему, что чахоточным полезно есть сырые яйца. Преподобный Дорофей тоже об этом знал, но как-то позабыл. Досифей сказал своему старцу: — Отче, я слышал об одном средстве от моей болезни. Н.” прошу тебя, дай слово, что не принесешь мне этого. Авва Дорофей обещал ему, и юноша сказал: — Я слышал, что при чахотке полезно есть сырые яйца, но раз ты не велел мне этого — то уже и не вели, чтобы мне не смущаться помыслами. — Хорошо, чадо, не буду, только не печалься,— сказал старец и больше не заговаривал об этом, а давал ему другие лекарства. Старец велел Досифею всегда молиться: “Господи Иисусе Христе, Боже мой, помилуй мя” и: “Сыне Божий, помоги мне”. Когда юноша уже сильно ослабел от болезни, старец сказал ему: — Досифей, помни о молитве, смотри, не потеряй ее. — Хорошо, отче, помолись за меня, — отвечал ученик. Когда Досифею стало еще хуже, старец спросил его: — Что, Досифей; как молитва? — Хорошо, отче, за твои молитвы. Когда юноша уже не вставал с постели и очень мучился от болезни, он сказал: — Прости, отче, не могу больше держать молитву. — Тогда оставь, — сказал старец, — только помни Бога н смотри на Него, как бы Он был перед тобой. Терпя сильные страдания, юноша послал сказать великому старцу Варсонофию, подвизавшемуся в том монастыре, что он не может больше жить и просит отпустить его. — Терпи, чадо, уже близка милость Божия,— отвечал великий авва. Через несколько дней Досифей послал к старцу сказать, что он уже больше не может терпеть. — Иди с миром, предстань пред Святой Троицей и молись за нас, — ответил старец. Услышав ответ Варсонофия, братия удивлялись и негодовали. — Что он такого сделал,— говорили они,— за что ему такая слава? В том монастыре было много постников и старцев, подвизавшихся в молитве и посте. Но никто не видел, чтобы Досифей усиленно постился или больше других молился — он и в церковь приходил только к поздней службе, и, случалось, доедал остатки больничного обеда. Через несколько дней после кончины Досифея в монастырь пришел один великий подвижник. Он молился, чтобы Господь открыл ему загробную участь почивших в той обители братии. Господь показал ему всех отцов стоящими в светлом месте, и посреди них радовался юноша. — Кто этот юный инок? — спросил старец братию. Те недоумевали, но, когда он описал его, все поняли, что это был Досифей, и дивились, что в столь краткое время он пришел в меру святых — за святое послушание.
|
|
Последнее обновление ( 15.02.2011 ) |
< Пред. | След. > |
---|